Твой голос в телефонной трубке звучал грубо и холодно. Ты так наказываешь меня за что-то. За что именно, я толком даже не поняла. Это твой зверь снова проснулся и скалит зубы, а просыпается он, как правило, от укола ревности. Я стараюсь не терять самообладания, стараюсь держаться достойно, но это дразнит тебя еще сильнее. Я не могу найти тебя в толпе, тебе кажется, что это я нарочно играю с тобой, и я слышу грозный рык в телефоне. Я разговариваю спокойно, стараюсь не делать резких движений, но уже слишком поздно. Наконец-то мы встретились, и я цепенею при виде вздыбленной на холке шерсти и леденящего душу взгляда. Мне конец. Ты бесишься оттого, что я слишком хитрая, и ты со мной не справляешься. Тебе кажется, что я делаю тебе одолжение тем, что позволяю себя любить, и при этом в руке держу «еще один поводок». Я будто в замедленной съемке наблюдаю, с каким презрением движутся твои губы. Нет, волк, я не сучка и не стерва. Я так часто слышу эти слова в свой адрес, что мне уже кажется, что это мое второе и третье имя. Ты в ярости. «Почему?» - пытаюсь понять я. Потому что ты думаешь, что я мило и тихо, незаметно подминаю под себя людей и манипулирую ими, то есть тобой. Потому что «при любом раскладе» все выходит так, как удобно мне. Это надо «пресекать». Я знаю, ты боишься… боишься зависеть, боишься, что я пользуюсь твоей слабостью передо мной и играю чувствами, но мне просто не верится, что ты не видишь моего настоящего отношения к тебе.
Я сегодня красивая, я старалась для тебя, я нравлюсь тебе. Ты разглядываешь мои сапоги, мы их вместе покупали, и теперь они идеально сочетаются с юбкой, слегка прикрывающей мои колени. Ты смотришь на мои ноги, и они нравятся тебе, и сейчас это тебя БЕСИТ. А еще тебя бесит моя прическа, потому что она тоже тебе нравится. Ты высокомерно и злобно цедишь сквозь зубы, что именно такой ты и хотел бы меня видеть, и хвалишь СЕБЯ за хороший вкус. На тебя снова находит. В твоем понимании я пользуюсь своей красотой, чтобы надеть на тебя ошейник, но при этом на самом деле порой тебе хочется подчиниться и подставить ухо, чтобы я за ним почесала. Объяснять что-то сейчас бесполезно, да я и не в силах. Я с трудом понимаю, что происходит, и стою молча, даже не пытаясь защищаться. Тебя это обескураживает, а я стараюсь не допустить самого страшного, а самое страшное случиться тогда, когда с моих ресниц покатятся слезы. Ты ненавидишь их, потому что слезы - это очередная моя уловка, при помощи которой можно оказать давление, ты считаешь, что это мой козырь, который способен обезоружить тебя. Мои слезы причиняют тебе боль, поэтому я не плачу.
Ты вдруг суешь мне деньги, которые я тебе когда-то для чего-то одолжила, возвращаешь свой долг обратно.
«Мне не надо» - вяло бормочу я. Ты разворачиваешься и уходишь.
«Мне не надо!» - кричу я тебе в след и в отчаянии бросаю деньгу на землю. Ты оборачиваешься на секунду, и я успеваю разглядеть твое искаженное от боли лицо. Я знаю, что я должна делать, чтобы удержать тебя сейчас. Я должна оставить бабло там, куда я его бросила, и уйти, и ты просто не сможешь остаться в долгу у меня.
В два скачка ты возвращаешься на то место, отнимаешь сотню евро у только что поднявшего их прохожего, через долю секунды грубо и резко хватаешь меня за грудки, рывком придвигаешь к себе и, яростно сопя мне в лицо своим когда-то сломанным носом, пихаешь деньги в карман моего пальто и с самым зверским выражением лица нецензурно грозишься мне навалять.
«Ты внатттуре ведьма!!!» - злобно шипишь ты, но уже не пытаешься уйти. Я молча смотрю на тебя испуганными глазами.
Ты наклоняешь голову набок и смотришь на мою правую щеку: «Тебе вот здесь надо вырезать слово «бык»… Чтобы сразу было понятно, какая ты безжалостная, жестокая и топчешь-топчешь-топчешь!!!»
«А вот здесь,- теперь ты глядишь на левую щеку,- нужно написать слово «провокаторша», потому что тебе нравится сначала провоцировать, а потом отрабатывать реакцию».
«Ну а на лбу! – не унимаешься ты, - нужно вырезать надпись «ХИТРОВЫЕБАННОЕ ЧУДОВИЩЕ»!!! Потому что за твоим хорошеньким личиком скрывается хитросделанная тварь…»
Я все еще молчу, но по моему каменному лицу предательски скатывается слезинка. Мне кажется, что внутри меня все онемело от боли, все будто окаменело, я даже не могу разжать челюсть, так как изо всех сил стиснула зубы, пытаясь не заплакать. И самое страшное, что возможно в чем-то ты и прав. Я чудовище… Я и в правду могу сыграть на чувствах, причем на удивление блестяще разыграть партию, сама того не подозревая. Даже моя мать говорит, что я наглая, незаметно наглая, что никому не видно, как я наглею и пробираюсь ему на голову. Я как кошка, которая спит на подушке хозяина, потому что она слишком мила, чтобы ее прогнать. Я и сама себя не знаю, а в последнее время меня вообще кидает из крайности в крайность. Возможно, что вся эта ситуация унижает тебя. Я судорожно перебираю в памяти все, что было между нами. Чем я обидела тебя? Неосторожным словом? Жестом? Нет, Волк, я ничем не пыталась задеть, а наоборот играла в поддавки, как могла, старалась приручить твоего зверя и войти в его доверие, но взамен я получила тонну грязи на голову и кучу самых подлых оскорблений, о которых даже стыдно написать. И при этом вряд ли можно сказать, что все это время мне было легче или проще, чем тебе.
«Ну что же ты молчишь? Скажи что-нибудь,» – обращаешься вдруг ты.
Но я не могу говорить, в моей голове целый ураган разных мыслей. Я думаю о том, как жестоко я отомщу тебе и твоим близким за то, что ты вытворяешь со мной. В моей голове возникали страшные картины физической расправы не только над тобой, но и над ни в чем неповинными людьми, дорогими тебе, и которых я обязательно найду и поймаю! Я думала о том, что, в крайнем случае, мне не составит труда закинуть что-нибудь горящее в твое окно. Во мне слишком много чертей. Я чувствовала, как растет моя ненависть и боль. Но безумные планы страшной мести вдруг сменились чувством безумной любви, потому что ты театрально придвинул ухо ко мне, чтобы выслушать мои оскорбления. Я почуяла твой запах, я узнала его. «Я люблю тебя…» - едва слышно сорвалось с моих губ. Ты снова не угадал, и тебя это опять бесит. Я вижу, как движутся мышцы на твоем лице. Ты любишь меня, тебе хочется меня любить, и тебя это тоже бесит...
После всего, что ты мне наговорил, и того, куда ты меня напосылал, я должна была развернуться и гордо уйти с чувством собственного достоинства, но мои ноги будто примерзли к земле. И судя по тому, что я их уже совсем не чувствовала, они действительно примерзли оттого, как долго мы тут простояли.
Нашу «дуэль» прервал какой-то пьяненький чувак (иначе и не назвать), который проходил мимо и чего-то у тебя спросил, а потом и вовсе пристроился неподалеку по малой нужде. Ты потащил меня в какое-то близлежащее питейное заведение, усадил за столик. Мы молча опрокинули по пятьдесят грамм коньяку, потом еще по пятьдесят, потом еще «пописят» и еще немного, молча, не закусывая… Невыносимое долгое пустое молчание. Заведение закрывается. Я, кажется, пьяна, в голове туман. И вот ты уже стоишь рядом с моим стулом. А вот я уже обнимаю тебя за талию, прижимаюсь щекой к твоему животу. В следующем кадре ты уже целуешь мою макушку, мое лицо и губы. И снова ни с того, ни с сего признаешься в любви.
На улице холодно. Мы сходим с ума в какой-то подворотне за углом. А потом появился какой-то наркоман. Скорее всего, этот придурок застукал нас и раньше, но не стал мешать, может даже решил поглазеть. Зря он назвал тебя зайкой. И ему уж точно не следовало ехидно упоминать о том, зачем ты меня туда привел. Я пошла вперед, не оглядываясь, как ты мне и сказал. Ты вскоре догнал меня, потирая правый кулак, и объяснил, что после того, как тот упал, держась за окровавленный нос, ты ушел. Как ни в чем не бывало, ты проводил меня до дома. Поцелуи, комплименты, признания. Ну и перевоплощения…